Из сообщения Советского информбюро. Оперативная сводка за 19 января:
«Войска 3-го БЕЛОРУССКОГО фронта, перейдя в наступление, при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации прорвали долговременную глубоко-эшелонированную оборону немцев в Восточной Пруссии и, преодолевая упорное со-противление противника, за пять дней наступательных боев продвинулись вперед до 45 километров, расширив прорыв до 60 километров по фронту»

Поздней осенью 1944 года Наркома Военно-морского флота адмира-ла Н. Г. Кузнецова и командующего Краснознаменным Балтийским фло-том адмирала В. Ф. Трибуца вызвали в Кремль, чтобы доложить о готовности моряков к предстоящей зимней кампании, над планом которой многие месяцы напряженно работал Генеральный штаб Красной Армии.
Будучи постоянно занятым, И. В. Сталин не мог уделить много вре-мени флоту, но требовал от своих адмиралов объективных и четких докла-дов, как это было в предвоенные годы, когда без его резолюции не строили новых кораблей и подводных лодок. Реакцию вождя нельзя было предуга-дать заранее, поэтому Николаю Герасимовичу Кузнецову приходилось но-сить в своем портфеле наиболее важные бумаги, называя их «предвари-тельными соображениями». В Генеральном штабе считали их «камнем на шее» и откладывали в сторону для дополнительных согласований.В каби-нете Верховного Главнокомандующего зашел разговор о Балтике, отда-ленной на тысячи километров от других морских театров. Сталин рассчи-тывал на Балтийский флот, у которого, по его мнению, появилась прекрас-ная возможность помочь сухопутному фронту, в первую очередь морской авиацией, кораблями и высадкой десантов. От этого во многом зависело, как долго противник мог удержать за собой балтийское побережье. Вер-ховный предупредил, что в конце войны не следует рисковать миноносца-ми и тем более крейсерами, необходимыми в мирное время, когда после разгрома Германии и ее союзников, кроме флотов США, Великобритании и Франции, у СССР не будет соперников на морях, и прежде всего в юж-ной части Балтики, имевшей не только особое географическое, но полити-ческое значение в Европе.
Адмиралы и не пытались возражать. Великая Отечественная война многому научила руководство страны, наконец осознавшее, что флот имел слабую береговую оборону, а Балтика была перекрыта дальнобойной ар-тиллерией противника и минными полями, из-за которых ее называли не иначе как «супом с клецками». Специалисты подсчитали, что на каждую морскую милю приходилось до семидесяти самых различных мин, что не могло не сказаться на действиях моряков, буквально привязанных к своим берегам. Уже после войны во время рядового выхода в море подорвался на мине краснознаменный крейсер «Киров».
Окинув цепким взглядом карту, сплошь покрытую сеткой фронтов, Сталин сообщил о решении объявить Балтийское море, вплоть до самых проливов, операционной зоной флота, командовать которым, минуя фрон-товые штабы, предстояло наркомату ВМФ.

В конце ноября 1944 года, когда по всей Прибалтике шли ожесто-ченные бои, Ставка одобрила предложение адмирала Н. Г. Кузнецова о формировании военно-морской базы 1-го разряда на побережье Земланд-ского полуострова. Мысль об этом появилась у Сталина годом раньше, ко-гда на Тегеранской конференции он жаловался союзникам, что Советский Союз заперт в Черном море жестким режимом турецких проливов, а на Дальнем Востоке проливами, контролируемыми японцами. Подобная си-туация сложилась и на Балтийском море, где у Советского Союза не было незамерзающих портов. Об этом Сталин вел переговоры с руководителями США и Англии, которые согласились с его мнением о разделе Пруссии — очага германской агрессии и милитаризма, однако не приняли никаких решений, более того ─ открыто поддержали польское эмигрантское прави-тельство, заявившее о своих правах на эти земли.
Однако, как показали последующие события, уже летом 1944 года Сталин договорился с Польским комитетом национального освобождения о том, что северная часть Восточной Пруссии с городом и портом Кенигс-берг отходит к Советскому Союзу, а вся остальная часть Восточной Прус-сии, а также Данцигская область с портом и городом Данциг ─ к Польше. Это Соглашение было тайным и оставалось таковым до 60-х годов ХХ ве-ка. Между тем после высадки в Европе, поделив зоны оккупации в Герма-нии, союзники согласились с занятием Восточной Пруссии советскими войсками. Это в полной мере отвечало интересам Наркома ВМФ СССР предложившего установить прочный контроль над южной частью Балтий-ского моря.
Известно, что судьба этой земли была решена участниками антигит-леровской коалиции в Потсдаме уже после войны. Руководители Велико-британии и США, поддержали претензии СССР на значительную часть трофейного германского флота и на незамерзающий порт на Балтике ─ Кенигсберг, который на протяжении четырех веков защищали орудия пил-лауской цитадели, заложенной шведским королем Густавом II Адольфом на юго-западной оконечности Земландского полуострова и служившей «ключом от морских ворот» столицы Восточной Пруссии.
В течение многих лет в укрытых от ветров и волнений пиллауских гаванях швартовались десятки кораблей различных классов, а в самом конце войны сюда могли заходить и тяжелые крейсера. Несколько раз в день от городского вокзала отходил небольшой пассажирский состав, дос-тавлявший моряков германского флота на службу в Морскую гавань (ныне ─ Военная гавань), имевшую подъездные пути и портовые краны, а также устройства для подачи на корабли воды, пара, топлива, электроэнергии и воздуха высокого давления.
В городе были расположены: минный и артиллерийский арсеналы, мастерские по ремонту техники и вооружения, госпиталь. Все склады и укрытия, снабженные ходами сообщения для их обслуживания, построили из огнеупорных материалов. Глубоко под землей были расположены емко-сти для хранения нескольких тысяч тонн горючего, откуда по трубопрово-дам оно поступало в гавань и на железнодорожную станцию. На террито-рии склада не было никаких наземных сооружений, за исключением люков и растительности. Вокруг наземных нефтехранилищ и промышленных предприятий соорудили бетонные или кирпичные стены, служившие для ослабления воздушной волны. В дюнах на морском побережье стояли бе-реговые батареи, а на аэродромах земландского полуострова и на косе Фрише-Нерунг стоянки для ста самолетов. В конце 1944 года севернее аэ-ророма Нойтиф (ныне ─ пос. Коса) началось строительство авиазавода, ко-торый немцы так и не успели ввести в действие.
Для нужд гарнизона построили четыре военных городка с множест-вом бытовых и служебных помещений, приспособленных для круговой обороны. В 30-е годы ХХ века почетными жителями Пиллау стали канцлер А. Гитлер и командующий военно-морским флотом Германии адмирал Э. Редер. Последний в конце войны оказался в советском плену, предстал пе-ред международным военным трибуналом и был приговорен к пожизнен-ному заключению. По состоянию здоровья его освободили в 1955 году. А вот подаренная ему книга об истории города с надписью на титульном листе: «В честь 300-летия пиллауского гарнизона» попала в руки специ-альной комиссии, занятой сбором трофейной литературы и позже была пе-редана в Центральную Военно-Морскую библиотеку города Ленинграда (ныне - Санкт-Петербург).
После поражения в Курской битве (1943 г.) Гитлер и его окружение проявили серьезное беспокойство за судьбу подводной войны. Авиация союзников уничтожала германские субмарины прямо на стапелях. Поэто-му руководство Вермахта решило строить подводные лодки по секциям. Собранные в пиллауском филиале фирмы «Шихау» отсеки подводных ло-док отправляли на монтажные верфи Данцига.
Все это время у городских пирсов стояли выкрашенные в серый цвет океанские лайнеры, где в богато обставленных каютах жили курсанты школы подводного плавания: минеры и торпедисты, механики, связисты и рулевые. Вместе с ними в «кайзеровских казармах» разместились: центр подготовки унтер-офицеров подводного плавания и курсы офицеров-подводников. Ежегодно после интенсивной учебы, оставлявшей мало вре-мени на сон и отдых, и нескольких выходов в Данцигский залив (ныне  Гданьский залив), свыше пятисот подводников различных специальностей отправляли из Пиллау в Атлантику, где у них не было и малейших шансов выжить под ударами англо-американской авиации и флота.
С началом наступления советских войск в Восточной Пруссии руко-водству Вермахта пришлось спешно эвакуировать учебные центры под-водников: Кенигсберг, Пиллау, Данциг, Гдыня на Запад. Перемены в сис-теме базирования отразились на использовании германских подлодок. Зи-мой 1945 года в Атлантике действовало в два раза меньше субмарин, чем в 1943 году, хотя общее количество находившихся в строю было одинако-вым. В этой ситуации союзники по антигитлеровской коалиции смогли увеличить морские перевозки, усилив снабжение своих войск, сражавших-ся в Европе.

Надеясь вместе с союзниками в кратчайший срок сокрушить гитле-ровскую Германию, в Ставке Верховного Главнокомандования учли не-удачный опыт наступления 3-го Белорусского фронта осенью 1944 года, когда его войска понесли большие людские и материальные потери, пыта-ясь рассечь и уничтожить неприятеля в Восточной Пруссии. Новую опера-цию Ставка решила провести силами ста тридцати стрелковых дивизий и семи танковых корпусов при поддержке около трех тысяч самолетов, ко-торые должны были отрезать эту провинцию от центральных районов Германии. Особенность операции заключалась в том, что стрелы трех со-ветских фронтов были направлены к Балтийскому морю, к важнейшим во-енно-морским портам Германии ─ Кенигсбергу и Пиллау.
Подробный план операции был известен лишь узкому кругу лиц в окружении Сталина, лично ставившему задачи командующим фронтами. В документах Ставки даже не упоминалось о взаимодействии между ними. Маршал К. К. Рокоссовский не знал, куда наносил главный удар его сосед справа генерал И. Д. Черняховский. Впоследствии, как известно, 2-му Бе-лорусскому фронту пришлось повернуть на север, чтобы полностью окру-жить противника в Восточной Пруссии. На ее территории действовали бо-лее полусотни разведгрупп собиравших необходимые сведения о частях Вермахта, строительстве оборонительных рубежей, минировании дамб и плотин, разрушение которых могло остановить продвижение советских войск. Разведчики действовали в немецком тылу в ходе всей операции. Так в оперативной сводке за 27 марта 1945 года немецкое командование Земландской группы войск сообщало, что «из числа прибывших вчера агентов-парашютистов противника один был взят в плен, а другой рас-стрелян».
Органы «Смерш» 3-го Белорусского фронта установили, что полиция и части СС секретно проводили в Восточной Пруссии работу по строи-тельству специальных укрытий для диверсантов, в задачи которых входи-ли совершение диверсий и убийство командиров Красной Армии. Военные чекисты обнаружили тридцать восемь потайных складов с оружием, бое-припасами, радиостанциями и множительными аппаратами, оставленными германским командованием в тылу войск фронта.
Советские полководцы, зная, что им предстоит драться с опытным, сильным и упорным противником, сосредоточили на участках прорыва по-ловину своих стрелковых дивизий и почти всю авиацию, добившись пяти-кратного превосходства по личному составу, семи-девятикратного ─ по танкам и артиллерии. Для их размещения саперные части проложили око-ло тысячи восьмисот километров траншей и построили более десяти тысяч блиндажей и землянок. Прибыло и новое пополнение. Так началу опера-ции только 2-й Белорусский фронт получил из числа мобилизованных в областях Западной Украины, Молдавии, Прибалтики ─ 53 000 человек, из бывших военнопленных ─ 10 254 человека, штрафников ─ 5290 человек, из тылов─ 20 000 человек, из госпиталей ─ 39 006 человек. Их требова-лось сплотить, привести к присяге, а отличившимся в предыдущих боях вручить награды и присвоить новые воинские звания.
В ожидании улучшения погоды Ставка переносила время «Ч», пока в начале января Сталин не дал обещание главе правительства Великобрита-нии Уинстону Черчиллю начать операцию при любых обстоятельствах не позже второй половины месяца.
Несмотря на тщательную маскировку и меры дезинформации, точная дата советского наступления была известна командованию Вермахта, ко-торое основательно подготовилось к обороне Восточной Пруссии. Такого количества инженерных сооружений построенных уже в годы Второй ми-ровой войны, не было ни в одном европейском государстве. На один кило-метр государственной границы приходилось около двух километров укре-плений, пересекавших эту германскую провинцию с севера на юг. Все ху-тора, фольварки и города, а также старинные крепости были превращены в узлы сопротивления. Германский генштаб прекратил все наступательные операции на Западном фронте, перешел там к обороне и собрал в Восточ-ной Пруссии сорок три пехотных, танковых и моторизованных дивизий под командованием генерал-полковника Г. Рейнхардта. Опираясь на мор-ское побережье, служившее для пополнения людьми и боеприпасами, эва-куации раненых и больных, они могли надолго сковать советские войска и в любой момент нанести удар по флангу Красной армии, наступавшей на Берлин.
Помимо мощных укреплений командование Вермахта и нацистское руководство делало ставку на моральную стойкость войск и населения, го-воря о поражении русской армии на этих рубежах еще в Первую мировую войну. «Ты дерешься за свой дом», ─ убеждали немецкого солдата─ «Если ты отступишь, русские разрушат его, расстреляют твоих родных. Только ты можешь спасти их от гибели». Сформированные на основе землячества части, а значительная часть военнослужащих была родом из Восточной Пруссии или до начала войны проживали здесь, сопротивлялись исключи-тельно упорно, дрались до последнего патрона и гранаты.
В расчет бралось и то, что в сознании немецкого народа эта террито-рия имела особый статус. Во второй половине XIX века, объединенные с Пруссией карликовые германские княжества, образовали одно из самых могущественных государств Европы. По этому потеря этой провинции воспринималась как национальная катастрофа не только политическим ру-ководством Германии, но и большей частью немецкой армии и народа. Зи-мой 1945 года, когда большинство офицеров Вермахта еще надеялось из-бежать военной катастрофы, а две трети немецких солдат продолжали ве-рить Гитлеру, в войсках был зачитан приказ, что в случае сдачи в плен их родственники будут лишены пособий и всякой поддержки.
По приказу Гитлера на территории Восточной Пруссии началось уничтожение средств связи и транспорта, промышленных предприятий ─ всего того, советские войска могли бы использовать в качестве военных трофеев.

Из газеты 4-й армии Вермахта:
«В октябре 1941 года немецкие солдаты стояли лишь в восьми кило-метрах от ворот Кремля . Они видели башни кремля в осязаемой бли-зости от себя. За победу Советов в тот момент никто не поставил бы и гроша. Годом позже мы стояли в Сталинграде. А большевики снова стояли перед кризисом, казавшимся смертельным. Самые ценные рай-оны страны были оккупированы нами. Шансы Советов оказать нам сопротивление были ничтожно малы. Ленинград был окружен немец-кими войсками. Город находился под обстрелом немецкой артиллерии. Немецкие солдаты с высот видели, как дымились трубы заводов. дви-гались трамвайные вагоны. Продолжалась жизнь, подчиненная исклю-чительно требованиям войны и обороны города.
Решающей предпосылкой для немецкого успеха является знание того, какие способности проявлял противник и что нам нужно про-явить, какие жертвы принести, чтобы превзойти противника и раз-бить его. Примеры Ленинграда, Москвы и Сталинграда, данные боль-шевиками, являются для нас масштабом того, насколько нам еще нужно напрячь свои силы, чтобы не дать восторжествовать неисто-вой ненависти врага».

Из-за выпавшего утром 13 января 1945 года густого снега командующий 3-м Белорусским фронтом начал наступление двумя часами позже. К девя-ти часам утра огонь гремел уже по всей линии фронта. Стволы орудий на-калились так, что не могли выбрасывать гильзы. А в насыщенном газами воздухе было нечем дышать, в горле першило, люди кашляли и задыха-лись, закрывая рот рукавицами или же носовыми платками. По противнику выпустили сотни вагонов боеприпасов, а результаты огневого удара долгое время оставались неизвестны. Генерал И.Д. Черняховский, спустившись с крыши четырехэтажного дома, где находился его наблюдательный пункт, продолжал спокойно отдавать распоряжения, ходил по комнате то, при-ближаясь к окну, то, отходя от него. Из-за густого тумана видимость над полем боя не превышала и ста метров и летчики не смогли помочь ата-кующей пехоте. И только когда улучшились погодные условия, воздушные армии получили команду: «На взлет!» Внезапности достичь не удалось, противник, отойдя на вторую линию траншей, сохранил солдат и оружие. Немецкие контратаки мешали саперам извлекать мины из мерзлого, по-крытого снегом грунта, что не могло не замедлить темпы прорыва.
Морозной ночью, когда в тыловых землянках и в блиндажах при мерцающем свете трофейных плошек подняли солдатские кружки «за ста-рый Новый год», на командных пунктах и в штабах не смолкали телефоны. Вместо поздравлений девушки-связистки принимали донесения мало по-хожие на победные реляции. Несмотря на усилия, армии 3-го Белорусско-го фронта вышли к намеченным на первый день рубежам лишь на четвер-тые сутки наступления. Используя сеть шоссейных и железных дорог, немцы быстро перебрасывали резервы в нужном направлении, атакуя на отдельных участках фронта до тридцати раз в день. Населенные пункты переходили из рук в руки. Бои шли за каждый дом, за каждый участок траншеи и опорный пункт.
В этой сложной обстановке Черняховский изменил направление главного удара, введя в прорыв свои резервы: 1-й танковый корпус и све-жие части 11-й гвардейской армии, которые ломая сопротивление за две последующие недели прошли с боями по Прусской земле сто пятьдесят километров, заняв сотни населенных пунктов.

Из указаний командующего 11-й гвардейской армии. Январь 1945 г.:
« В качестве отряда преследования в каждом стрелковом полку выде-ляется один стрелковый батальон с наиболее выносливым личным со-ставом. Каждый из бойцов батальона снабжается 1-2 гранатами РГ-42 и одной-двумя гранатами РПГ. Всем автоматчикам выдается по одному запасному магазину. Все расчеты ручных пулеметов обеспечи-ваются не менее чем двумя запасными магазинами, а расчеты станко-вых пулеметов не менее 4-5 запасными лентами. Снаряжение бойцов облегчается до минимума. Все ненужные вещи отбираются и сдаются в обоз.
Выделенный стрелковый батальон усиливается противотанко-вой артиллерией из расчета по два орудия на роту, дивизионом дальней артиллерии, батареей СУ-76, ротой средних танков, взводом саперов и взводом конных или пеших разведчиков»

Один за другим пали прусские селения и города-замки: Пилькаллен (пос. Добровольск)  16 января; Лазденен (г. Краснознаменск)  18 января; Рагнит (г. Неман)  19 января ; Хайнрихсвальде (г. Славск) и Тильзит (г.Советск)  20 января ; Гумбинен (г.Гусев)  21 января ;Инстербург (г.Черняховск)  22 января ; Велау (пос. Знаменск), Лабиау (г.Полесск) и Даркемен (г.Озерск) 23 января ; Тапиау (г. Гвардейск)  25 января ; Ной-хаузен (г.Гурьевск)  28 января, Фридланд (г.Правдинск)  31 января.
Когда в конце января ударная группировка 3-го Белорусского фронта атаковала форт №9 на южной окраине Кенигсберга, через командирские бинокли были видны заводские трубы и красные островерхие башенки вы-сотных зданий, Королевский замок и Кафедральный собор. Дальше лежал огромный город с военными заводами и судостроительной верфью, с сот-нями крупных и мелких предприятий, с гаванями, банками, многочислен-ными магазинами, кафе и вокзалами, откуда в сторону Пиллау уходили на-битые людьми товарные составы.
Из-за ненастной погоды командующий 2-м Белорусским фронтом К. К. Рокоссовский начал наступление лишь 14 января. Две недели спустя главные силы фронта, быстро продвигаясь вперед, вышли к Висленскому заливу, оказавшись в глубоком тылу немецких войск.

С началом Восточно-Прусской операции у большинства бойцов и командиров Красной армии было приподнятое настроение. Три с полови-ной года спустя война пришла туда, откуда началась. «Вот она проклятая Германия!» писали на самодельных щитах солдаты, перейдя границу, не-вольно ставшую тем рубежом, к которому так долго и упорно они стреми-лись, но до которого не довелось дойти многим и многим воинам, сло-жившим головы под Москвой и Сталинградом, на Украине и в Белоруссии, на польской земле. Лозунг «На Кенигсберг!» был выведен мелом и краской на стволах орудий и снарядах реактивной артиллерии. Солдаты радова-лись, говорили друг другу: «Осталось не долго ─ и «фрицам» конец!»
Дороги, по которым ехали и шли победители, являли собой фантасти-ческое зрелище: украшенные искусственными цветами машины, замаски-рованные скатертями и занавесями танки и артиллерия. На каждом шагу в кюветах валялось оружие, сломанные велосипеды и мотоциклы, брошен-ные ковры, швейные машинки, разбитые зеркала, детские коляски, подуш-ки и помятые чемоданы с ворохом одежды, мертвые лошади. Здесь в Вос-точной Пруссии у военного корреспондента А. Твардовского могли поя-виться такие строки: «По дороге на Берлин. Вьется белый пух перин» Советские воины, вступив на землю своего главного противника ─ нацистской Германии видели в немцах причину тех бедствий, которые они и весь народ испытали за годы войны. Они считали их виновными в ог-ромных жертвах и разрушениях. Ненависть к врагу и жажда мести отража-ли общее настроение армии и вызывали одно желание «добить фашистско-го зверя в его собственной берлоге». Армейским политработникам, прово-дившим накануне наступления собрания: «Как я буду мстить немецким за-хватчикам» и «Мой личный счет мести» не приходилось ничего выдумы-вать, чтобы возбудить у людей эти чувства.
«С первых дней второй мировой войны Восточная Пруссия превра-тилась в сплошной концлагерь для военнопленных... И вот теперь, зимой 1945 года, советские воины настигли потомков «псов-рыцарей» в их гнус-ном разбойничьем вертепе», ─ вспоминал командующий 1-м Прибалтий-ским фронтом И.Х Баграмян, ─ «Неудивительно, что для нас было ненави-стно само название этого края, и мы были готовы на любые жертвы ради уничтожения давнего очага агрессии». Только в одном из полков 11-й гвардейской армии фашисты убили и замучили близких родственников у 158 воинов, угнали в Германию семьи 56 военнослужащих, у 152 воинов семьи остались без крова, у 293 человек фашисты разграбили имущество и угнали скот.
Занимая с боем имения и дворы прусских землевладельцев, совет-ские воины слышали рассказы от угнанных в неволю женщин и детей, об ужасах немецкого рабства. Сюда в Восточную Пруссию едва ли не каждый день приходили эшелоны, составленные из вагонов для скота. Вокзалы оцепляла жандармерия, с вагонов снимали пломбы, и начиналась разгрузка невольников. Их осматривали с головы до ног, отбирая самых здоровых людей, заплатив всего десять марок за взрослого и шесть марок за подро-стка.
«После приезда нас распределили как скот по помещикам. Работали от зари до зари, ничего нам не платили. Получали мы на неделю полтора-два килограмма хлеба. Кроме водяной похлебки нам не варили другой пи-щи», ― вспоминала жительница Витебской области Ф.Ф. Гаврилова ― « Помещик бил нас, чем попало. Моя сестра и племянник умерли от этих мук, а мы едва дождались до Вашего прихода». Отступая, немцы угоняли в глубокий тыл и своих невольников, оставлявших письма-обращения к со-ветским воинам.

Из письма советских девушек:
«Здравствуйте, дорогие товарищи бойцы и командиры Красной Армии! Приветствуем и благодарим Вас за освобождение России и надеемся, что освободите нас от проклятой страны. Немцы и теперь еще тво-рят злодейство. Они не оставляют нас. Угоняют дальше. При воз-можности мы остаемся в подвалах домов, в бункерах, чтобы попасть к Вам и посмотреть хоть один раз за три года на русского бойца. Еще много можно написать о нашей жизни, но найдете ли вы это письмо? Подписи всех девушек не будем писать. Писала девушка Орловской об-ласти... . Л.Т. Ждем Вас»

Поэтому разъяснения Военных советов фронтов в духе сталинского тезиса «Гитлеры приходят и уходят, а народ Германский остается», яви-лись неожиданностью для многих красноармейцев, которые сначала не могли понять, как после тех зверств, что творили фашисты, и это они ви-дели собственными глазами, можно великодушно относиться ко всему не-мецкому. Офицер стрелкового батальона Т.А. Репнина вспоминала, как возбужденная толпа солдат окружила немецких женщин: «Вот их наши отпускают домой, а немцы таким малолетним детям, которых они держат на руках, разбивали голову об стенку».
«Чего это нас заставляют беречь немецкое добро, они же все жгли и грабили у нас. А мы что, смотреть будем на это? Черт с ним! Пусть все го-рит вместе с немецкой землей, ни капли не жаль!» ― подобные высказы-вания отражали настроения значительной части наступавших войск, ис-креннее веривших в официальное одобрение статьи советского публициста Ильи Эренбурга «Убей!» Автора и сегодня обвиняют в ненависти к нем-цам вообще. Следует отметить, что призыв Эренбурга, обращенный к вои-нам Красной армии, имел точный адрес и соответствовал времени, когда немецкие оккупанты с оружием в руках ворвались в Россию. Побывав в занятой Красной Армией Восточной Пруссии, Эренбург говорил: «Я не писал о милосердии к немцам. Это неправда. Я писал о том, что мы не мо-жем убивать детей и старух. Это правда. Я писал, что мы не можем наси-ловать немок. Это я писал. В марте 1945 года я писал то же, что в марте 1942-го, но тогда перед нами были только немцы-солдаты, а теперь перед нами и немецкие дети. Мы должны и в победе остаться советскими людь-ми».
Военный Совет 2-го Белорусского фронта издал приказ о жестоком наказании, вплоть до расстрела, тех, кто будет вымещать свою, пусть и по-нятную, ненависть к фашизму на мирном населении, отметив опасность такого рода явлений для морального духа и боеспособности армии, при-звав направить чувство ненависти на истребление врага на поле боя.
«О пресечении фактов пьянства в боевых условиях, барахольства и хулиганского уничтожения материальных ценностей на захваченной тер-ритории» говорилось и в приказе Военного совета 11-й гвардейской армии. Бойцам разъясняли, что «жечь строения, фураж, уничтожать домашнюю утварь, творить произвол в отношении местных жителей ─ все это нельзя считать благородным поступком мести».
Обуздание эмоций мстителей не сразу дало свои результаты. В отче-те тыла 11-й гвардейской армии отмечено, что «до сих пор значительное количество материальных ценностей не учтено и находится в разбросан-ном состоянии в населенных пунктах, где оно продолжает уничтожаться». Впрочем, командование боролось с мародерством, поскольку оно угрожа-ло армейской дисциплине. Специальным приказом были разрешены по-сылки домой трофейных вещей, причем офицеры могли отправить больше, чем рядовые. Работа полевых почт велась под контролем политических от-делов, регулярно отмечавших, что большую часть посылок отправляли так называемые «вторые эшелоны», состоявшие из штабных, тыловых и спец-подразделений. В стрелковых батальонах на передовой этим занимались от одного до семи процентов личного состава.
«Я думала, что когда мы войдем в Германию, то у меня ни к кому пощады не будет. Сколько ненависти скопилось в груди!» ─ вспоминала санинструктор Софья Кунцевич, ─ «Почему я должна пожалеть его ребен-ка, если он убил моего? Почему я должна пожалеть его дом, если он мой сжег? Почему? Хотелось увидеть их жен, матерей, родивших таких сыно-вей. Как они будут смотреть нам в глаза?.. Все мне вспомнилось, и думаю: что же будет со мной? С нашими солдатами? Мы все помним... Пришли в какой-то поселок, дети бегают – голодные, несчастные. И я, которая кля-лась, что всех их ненавижу, я соберу у своих ребят все, что у них есть, что осталось от пайка, любой кусочек сахара, и отдам немецким детям. Конеч-но, я не забыла. Я помнила обо всем, но смотреть спокойно в голодные детские глаза я не могла».
И все же немецкое население боялось встречи с Красной армией. Этот страх всячески подогревался фашистской пропагандой. Для этого были широко использованы события в небольшом селении Неммерсдорф (ныне ― село Маяковское Калининградской области), жители которого по-гибли, после того, как в октябре 1944 года сюда вошли войска 3-го Бело-русского фронта.
Одно из танковых подразделений 39-й армии вышло к мосту через реку Дейме. Однако двигаться дальше танкисты не могли. Мост был за-пружен людьми: стариками, женщинами и детьми, спешившими пере-браться на западный берег. Танки остановились. И вдруг страшный взрыв потряс окрестные поля. Гитлеровцы уничтожили мост. Огромное количе-ство искалеченных тел было разбросано по берегам, лежали на остатках настила, утонули в Дейме. Многие немцы, не успевшие покинуть города и селения Восточной Пруссии, совершали самоубийства или оказывали со-противление Красной Армии. За одну январскую неделю 1945 года в окре-стностях Инстербурга старик-немец обстрелял из пулемета солдат 18-й гвардейской стрелковой дивизии, другой в своем доме убил двух автомат-чиков из этой дивизии, а четыре немки из пистолетов застрелили четырех красноармейцев. Одна из женщин, укрывшись на чердаке, вела огонь из винтовки, пока у нее не закончились патроны, а будучи взята в плен, зая-вила, что так будет поступать каждая истинная немка. Покидая Рагнит (ныне ─ г. Неман), противник заминировал здания, под обломками кото-рых погибли шесть советских солдат. Через месяц после взятия Тильзита взлетели на воздух несколько домов, в одном из которых были размещены раненые красноармейцы.
Каждый пройденный километр по Восточной Пруссии достался со-ветским войскам чрезмерной ценой. Ежедневно из частей и соединений докладывали о тяжелых потерях. За две с лишним недели боев 2-й и 3-й Белорусские фронты потеряли убитыми и ранеными свыше 64 000 человек. Так среднесуточные потери 2-го Белорусского фронта составили 1,3 %, а потери в армиях 3-го Белорусского фронта составили 1,5 % от их боевого состава.
Силы немцев в Восточной Пруссии были отрезаны от Центральной Германии и рассечены на три неравные части. Гитлер, взбешенный само-вольным отходом, снял с должности командующего группы армий гене-рал-полковника Г. Рейнгардта, а затем и командующего 4-й армией гене-рала пехоты Ф. Хоссбаха. Сменившие их генералы Л. Рендулич и Ф. Мюл-лер, полные решимости выполнить приказ фюрера, пытались исправить положение, но было слишком поздно.